СВЕТОЧИ

Фет - музыкальный голос России

Первая половина XIX века. Карамзин, как Колумб, своей Историей открыл Россию. Пушкин возвел ее на художественный пьедестал, оформил, дал ей, как державе, образ, наделил ее людей поэтическим слухом и ощущением Слова. Гоголь увидел ее богатырские истоки, засмеялся сквозь слезы, воспел товарищество и маленького человека Хомяков, Аксаковы, Киреевские, осмыслили ее путь, обозначили ее самостояние, поставили вехи в будущее. Музыкальным же голосом России, голосом с абсолютным слухом стала поэзия Афанасия Фета.

Да, многие отмечали, что поэзия Фета отличалась особой музыкальностью. Сам Петр Ильич Чайковский писал о нем: "Фет - явление совершенно исключительное; нет никакой возможности сравнивать его с другими первоклассными или иностранными поэтами... Можно сказать, что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов указанных поэзией и смело делает шаг в нашу область. Поэтому Фет часто напоминает мне Бетховена, но никогда Пушкина или Гете, Байрона или Мюссе. Подобно Бетховену ему дана власть затрагивать такие струны нашей души, которые недоступны художникам, хотя бы и сильным, но ограниченным пределом слова. Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий таких тем, которые легко поддаются выражениям словом. От этого также его часто не понимают... Недаром же Фет, для меня несомненная гениальность, вовсе не популярен".

Да, стихи Фета были музыкальны и в высшей степени эстетичны, таинственны, неподражаемы. Его поэтическое мастерство было во многом непревзойденным. Так в поэтическом шедевре: "шопот, робкое дыхание, трели соловья, серебро и колыханье сонного ручья". Состояние картина, действие создаются без единого глагола. Как это можно? Каким путем? Это таинство Фета. "Человек, понимающий поэзию... ни в одном русском авторе после Пушкина не почерпнет столько поэтического наслаждения", - писал Некрасов Фету в 1856 г. Все наши великие музыканты, композиторы любили Фета. Не в таких уж частых моих беседах с музыкальным гением Георгием Васильевичам Свиридовым имя Фета всплывало постоянно. Говорили мы о нем, о его музыкальности с замечательным композитором Валерием Гаврилиным. И эта музыкальность, эта возвышенность и таинственность Фета требует внимания, внимательности, сосредоточенности открытого сердца, бережного и почти святого отношения к его поэтическому слову, его звучанию. Согласитесь, в нашей системе координат, в телевизионном мелькании, в суете мы отвыкаем от этого. А значит, атрофируем, т.е. приводим к отмиранию важнейших качеств человека - духовное чувствование.

Освободите себе полчаса, пятнадцать минут и в тишине почитайте вслух, вдвоем, с любимой, с детьми стихи Фета. Почитайте в комнате, в притихшем классе, на опушке леса - вы сразу ощутите дымку туманную, весну душистую, грустный лепет листка, услышите соловья заревого, рост полуночного цветка, и произойдет чудо, как произошло оно со мной, в один из Фетовских праздников в Орле.

У здания Союза писателей открывали бюст Фета. Моросил дождь, было слякотно, но мы произносили благодарственные слова поэту. Вышел к памятнику и я. Сказал речь и закончил хрестоматийными строчками:

"Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом,
По листам затрепетало".

В этот момент тучи распахнулись, дождь прекратился, и солнечные лучи поистине затрепетали по листам. Все ахнули и зааплодировали, телевизионщики запечатлели эти мгновения и вечером по московским и орловским каналам воспроизвели это чудо. К всеобщему удивлению это повторилось и в следующем году. Идите на встречу с Фетом, и он откроет Вам таинства природы и души.

С кем же был Фет? Он прямо не принадлежал ни к какому общественному лагерю. Но можно было бы сказать, что он принадлежал к лагерю поэтов, к лагерю великих русских поэтов, воспевающих жизнь и ее красоту. При нем уже творили или ушли из жизни Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Баратынский, Кольцов, А. Толстой, А. Майков, Некрасов. И он был с ними.

Фет был страстный патриот. Его военное служение, его тоска, когда он уезжал за границу, его точные, ясные образы русской природы, его влюбленность в эти овраги, смородинные кусты, ивы, первые весенние борозды, чистые поля и леса, морозные дали России делают его певцом, певцом всей бескрайней Родины.

Я русский, я люблю молчанье дали мразной,
Под пологом снегов, как смерть однообразной,
Леса под шапками иль в инее седом,
Да речку звонкую под темносиним льдом
Как любят находить задумчивые взоры
Завеяные рвы, навеяные горы,
Былинки сонные - иль средь нагих полей,
Где холм причудливый, как некий мавзолей
Изваян полночью - крутенье вихрей дальних
И блеск торжественный при звуках погребальных!

Я бы сказал, что это лирический гимн России, ее природе, ее пространству, ее атмосфере, родному краю. Казалось бы, скудна и пустынна природа, но она проникает в ее глубь, под шапки снега, темносиний лед, знакомые ему и завеяные рвы, принимающие формы мавзолея. Она дорога поэту и нам в своем торжественном блеске, в ее величии.
 

А в отрыве от нее, от России, возникает это великое чувство тоски по Родине:

"Под небом Франции, среди столицы света,
Где так изменчива народная волна,
Не знаю, отчего грустна душа поэта
И тайной скорбью мечта его полна...
...О Боже, перед кем везде страданья наши
Как звезды по небу полночному горят,
Не дай моим устам испить из горькой чаши
Изгнанья мрачного по капле жгучий яд!

                                               (1858)

А в 1856 году в стихотворении "Даки" он с горечью и большим прозрением писал о судьбе славян в стихотворении "Даки" (т.е. предки славян).

Бойцом потешным быть родился дак,
И, чуждые для них поддерживая троны,
Славяне составлять лишь годны легионы.
Пускай в развалинах умолкнет Колизей,
Чрез длинный ряд веков, в глазах иных судей,
Куда бы в бой его не бросила судьбина,
Безмолвно умирать - вот доля славянина.
Когда потомок твой, весь в ранах и крови,
К тому, кого он спас, могучие свои
Протянет руки вновь, прося рукопожатья,
Опять со всех сторон подымутся проклятья...

Именно тогда в "Ответе Тургеневу" он со страстью объяснился в любви в родине.

"Поэт! ты хочешь знать, за что такой любовью
                 Мы любим Родину с тобой?
Зачем в разлуке с ней, наперекор злословью,
Готово сердце в нас истечь до капли кровью
                 По красоте ее родной?

Музыкальный и даже "безумный гений", как считали некоторые, уравновешивал себя службой, практическим делами, заботой о земле. Фет был прекрасный хозяин, умный экономист и предприниматель. Тургенев, Боткин, Толстой радовались этим его практическим успехам и не видели в них меркантилизма и несимпатичности. Л.Н. Толстой, восхищаясь одним стихотворением, присланным ему Фетом, отметил его глубокий философский поэтический характер. Он также заметил, что стихотворение написано на обрывке счета, где "с чувством скорби сказано о том, что керосин стал стоить 12 копеек". "Это побочный и верный признак поэта!" - восклицает Лев Николаевич.

И эта жизненность Фета была воспринимаема многими. Достоевский писал, что стихи Фета "полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, более жизненного во всей нашей русской поэзии". Иногда кажется, что в его поэзии нет действия - одни детали природы или душевного состояния. И это дает право нам говорить о том, что его лирика отражает движение человеческого духа, своего рода философское раздумье. Он и пришел в мир, чтобы поэтически, музыкально-стихотворно осмыслить это ощущение. И одно из последних его стихотворений в 1891 году как бы представило его жизненную платформу:

И сюда я, где сумрак короче,
Где заря любит зорю будить,
В холодок вашей северной ночи
Прилетаю и петь и любить.

И сегодня своей поэзией прилетает к нам петь и любить Афанасий Фет. Низко поклонимся ему.